БОРИС АКУНИН: ПРАВИЛЬНЫЙ ГОРОД ДОЛЖЕН БЫТЬ ДРУЖЕЛЮБНЫМ К ЧУЖИМ И ПОЛНЫМ СКРЫТЫХ СМЫСЛОВ ДЛЯ СВОИХ
Этого писателя не нужно представлять: его знают десятки миллионов читателей во всем мире. Григорий Чхартишвили (род. 20 мая 1956 г. в Грузии), известный под псевдонимами Борис Акунин, Анатолий Брусникин, Анна Борисова, автор около 50 романов и повестей, многотомной «Истории Российского государства». Наиболее популярные из его произведений относятся к серии о приключениях сыщика Эраста Фандорина и его помощника японца Масы, а также о приключениях монахини Пелагии. По его романам сняты художественные фильмы «Азазель», «Турецкий гамбит», «Статский советник», «Пелагия и белый бульдог», «Шпион», а роман «Декоратор» будет экранизирован в 2017 г. Переводчик японской и американской литературы произведений Мисимы Юкио, Кобо Абэ, Кэндзи Мураямы, Малькольма Брэдбери, Питера Устинова и др. В 2012 г. представил свой первый «серьезный» роман «Аристономия». Придерживается демократических взглядов и общеевропейских ценностей открытого и правового общества, где человеческое достоинство и свобода человека превыше всего; считается ярким представителем антипутинской оппозиции. В последнее время все чаще вынужден подолгу жить во Франции и Британии, хотя искренне влюблен в свою родную Москву.
Беседовал Юрий Микитенко, шеф-редактор и президент журнала «Всесвіт», редактор-консультант ICJ. Эксклюзивное интервью члена Международного совета журнала „Всесвіт” Бориса Акунина для журналов InCity Journal (www.incityjournal.com) и „Всесвіт” (www.vsesvit-journal.com).
Ю.М.Григорий Шалвович, что для Вас означает понятие «патриотизм»? Не словарное значение, а внутреннее ощущение. Как его понимает Ваш прославленный герой Эраст Петрович Фандорин? Какое место в этом понятии родного языка, религии и пресловутых «духовных скреп»?
Б.А. Патриотизм – это деятельная любовь к родине, побуждающая сделать родину лучше. А не словоблудие и не ненависть к другим странам, которые иногда (часто) выдают за патриотизм. Пожалуй, это всё.
Ю.М. Считаете ли Вы возможным для государства защищать язык путем принятия законов, например, о предоставлении процентной квоты в масс-медиа – в радио- и телевизионном вещании, кинопрокате, книжной индустрии и т.д.? Разумеется, в странах, где есть угроза защищаемому языку. Вот, например, как это делает Франция, а теперь и Украина.
Б.А. Во Франции скорее возможны акции по защите малых языков – бретонского, каталонского, баскского, которые нужно сохранять, а государственный язык там законодательно охранять незачем. Правда, французы ворчат на засилие английского – и, думаю, зря. Это здорово мешает французской молодежи делать карьеру в стремительно глобализирующемся мире. Немцы, скандинавы, голландцы знают английский гораздо лучше и конкурентно выигрывают. А про украинскую законотворческую инициативу давайте я из вежливости (это ведь не моя страна) промолчу.
Ю.М. Григорий Шалвович, в романе «Черный город» из цикла о приключениях знаменитого сыщика Эраста Фандорина город Баку предстает фактически как Город с большой буквы. Как Город формообразующий, формирующий склад и характер человека, его психику и психологию, его положительные и отрицательные черты. Это нечто большее, чем город как обиталище людей, это город-Кронос, поглощающий своих детей. Верно ли мое ощущение? И еще: Ваш герой, пытаясь с помощью японского языка и откровенной иронии расшифровать его название, состоящее их двух слогов – БА-КУ. То у него получается, простите, «Лошадиная блевотина», то «Побег от ведьм», то «Занавес». Можно ли применить подобную японскую лингвистическую комбинаторику к моему родному Киеву?
Б.А. Черный Город – это образ из детской сказки-страшилки. А вообще-то я человек городской и Большой Город очень люблю, это моя естественная среда обитания. Он тем и интересен, что может стать для тебя чем угодно – хоть лошадиной блевотиной, хоть лестницей в рай. Он открывает много дорог и массу возможностей. А разве не этим параметром определяется качество жизни: широтой выбора? В Киеве я никогда не был, но, как говорится, слышал много хорошего. Я хотел бы посмотреть на ваш замечательный город, но не уверен, что сейчас хорошее время для туристического визита. Наши страны находятся в состоянии необъявленной войны, и от этого факта никуда не деться.
Ю.М. В Вашем последнем романе о приключениях Эраста Фандорина «Планета вода» Ваш Город возрастает до планетарных масштабов, сам Ваш текст уже воспринимается как фантастическое, утопическое произведение. Это один из тех незримых городов, как у Итало Кальвино, может, улей, как у бразильца Алуизио Азаведы? Безусловно, как по мне, прочитывается в этом романе и орвелловский интертекст.
Б.А. Книга «Планета Вода» вся скорее про водную стихию. Про Море Будущего, про Реку Забвения и про Реку Истории. А Город там знаменателен полным своим отсутствием, редким в моих книгах.
Ю.М. Вопрос о комфортном, в Вашем понимании, городе. Как Вы видите, ощущаете такой город, улицы, дома, людей, отношения между людьми, архитектуру, события, удобства, символику, традиции, публичное пространство и водные ресурсы, транспорт, кафе и рестораны, развлечения и т. д.? Что, в Вашем понимании, комфортный способ проживания – частный дом за городом (или в городе?), квартира, удобный кондоминиум (в том же Париже, Лондоне или Москве)? Это небольшой город где-нибудь в Сицилии, Бретани или Эссексе? Может быть, это село где-нибудь в Приволжье, но устроенное цивилизованным образом на манер английских деревень? Что такое современное цивилизованное проживание именно в селе – в русском-украинском-английском?
Б.А. Как я уже сказал, я – дитя мегаполиса. Мне нравится его энергетика, анонимность, культурный слой, аккумуляция творческой силы. Правильный город должен быть дружелюбным к чужим и полным скрытых смыслов для своих; безопасным и удобным; красивым и вкусным; наполненным оазисами праздника. А если нет, то на кой он нужен? Лучше тогда уж жить на свежем воздухе, в деревне или у большой воды.
Правильный город должен быть дружелюбным к чужим и полным скрытых смыслов для своих; безопасным и удобным; красивым и вкусным; наполненным оазисами праздника.
Ю.М. Григорий Шалвович, образ созданного Вашим писательским воображением города Заволжска из цикла романов о приключениях монахини Пелагии – что это? Идиллическая картинка из русской классики (Островский, Гончаров и др.), город-мечта, Ваш вариант «города солнца», или это широкая метафора, иллюзия? А может, это некий город-монстр, где на дне существует нечто неидиллическое, скрытое, темное, недружественное (как у романтиков – англ.– uncanny, unhomely), что, в свою очередь, связано с психоаналитическими моментами? А может, это отзвуки российских «темных веков», отзвуки Орды, опричнины, дворцовых заговоров и убийств, происходивших чаще всего в «провинции». Вы – автор фундаментальной многотомной «Истории Российского государства» – глубоко изучили этот вопрос. И где в этой диспозиции Ваша родная Москва и столичный в те времена Санкт-Петербург? Не спроста ли симпатичный заволжский прокурор Бердичевский – «светлое порождение города Заволжска» – погибает именно в Петербурге – «темном порождении власти и хаоса» – от руки правительственного агента?
Б.А.Заволжск – это моя мечта об идеальной провинции. Потому что моя страна – жестко вертикальное государство, где столица испокон века высасывает из провинции деньги, талант, волю. А настоящая, нормально развивающаяся страна сильна именно провинцией, живой тканью саморазвивающейся жизни. В моей «Пелагии» – не всерьез, конечно – изображена такая лубочная российская идиллия с высокодуховным архиереем-русаком, дисциплинированным немцем губернатором и башковитым евреем при губернаторе.
Ю.М. Как Вы относитесь к так называемому Безусловному базовому доходу? Это когда государство обязывается выплачивать каждому гражданину энную сумму денег, покрывающих основные, базовые потребности людей – кров и питание, одежду и экстренную медицину, коммуникационные потребности в виде компьютера и т.д. – и это каждому человеку, начиная с 18, 20 или 21 года и до смерти. Идея не нова, она витает в Европе, начиная с 18 века – от Томаса Пейна. А вот теперь идея воплощается в жизнь. Так, 5 июня 2016 года в Швейцарии состоялся референдум. Предполагалось, что ежемесячная выплата составит 2 500 франков (около 2 400 долларов), а детям — 625 франков. Власти призывали голосовать «против», и предупреждали о грядущем увеличении налогов, а энтузиасты указывали на дополнительные возможности для развития личности человека. Невероятнее всего то, что только 18% граждан проголосовали «за». В нескольких других странах, в частности в Африке, где пытались внедрить программу, результаты были положительными: преступность снизалась, оттока рабочей силы не произошло, алкоголизм и наркомания не увеличились, даже несколько сократились. Как Вам идея этакого маленького «коммунизма», взращенного в самом чреве капитализма? Кстати, вскоре программа ББД будет опробована в некоторых провинциях Канады, в Финляндии и Нидерландах. Возможно ли нечто похожее, скажем, во Франции, которая близка Вам, в России?
Б.А. Ни Франция, ни тем более Россия такой утопии не потянут. Но идея мне нравится. Это здорово, если каждый человек будет получать достаточно денег на жизнь, просто потому что он родился на свете, и его страна этому рада. Тогда можно не ходить на нелюбимую работу, только чтоб прокормиться. Когда-нибудь так будет жить весь мир. Я надеюсь.
Ю.М. Ваше отношение к Смерти вообще и к эвтаназии в частности?
Б.А. К первой – со все меньшим страхом. Очевидно, возрастное. И потом, своих людей по ту сторону постепенно становится больше. Обживают пространство, готовят встречу. Но я бы еще пожил. Мне кажется, что самое интересное может обнаружиться перед занавесом. А эвтаназия… Что в ней плохого? Если, конечно, твои принципы и вера не препятствуют.
Ю.М. Абстрагируясь от личных обстоятельств, какой из современных городов Европы и мира Вы лично выбрали бы для комфортного постоянного проживания? Почему?
Б.А. Лондон. Я в нем теперь и провожу основное время. Здесь идеальная для меня пропорция рациональности и фриковатости. Хорошо работается и в то же время нескучно. Но вообще-то мой любимый город Москва. Я очень надеюсь, что я еще увижу ее нормальной. И лучше, чем нормальной.
Ю.М. Во время Революции Достоинства на киевском Майдане в неравном бою с вооруженными до зубов спецвойсками погибло 107 человек – борцов за свободу и достоинство Украины. Их назвали Небесной Сотней. Это были люди самых разных национальностей: первым погиб армянин, вторым – белорус…С тех пор и до сегодняшнего дня идут жесткие споры о том, как следует увековечить память об этих героических людях. Независимо от Ваших личных убеждений, абстрагируясь от обстоятельств и суровых духовных скреп, как бы Вы предложили увековечить память, погибших на Майдане? Что это должно быть? Памятник, некая аллея славы, особое виртуальное пространство, 3D-инсталляция, какое-то строение, некий новый обряд, ритуал, вечный огонь? Что подсказывает Вам огромный творческий опыт, эрудиция, обостренное чувство человеческого достоинства, глубокое знание истории и писательское понимание душ человеческих?
Б.А. Не знаю. Сайт с персональной страничкой про каждого? А в офлайне таблички с именами и обязательно лицами. Прямо там, где люди погибли. Пусть они и прохожие смотрят друг на друга.
Ю.М. Не появлялось ли у Вас искушение написать о приключениях Эраста Фандорина на украинском, скажем так, материале – о загадочном убийстве Столыпина в Киевском Оперном театре, например, о деле Бейлиса и т.д.?
Б.А. Я же не бывал в Киеве, я его не знаю, не чувствую. Вообще-то меня интересует история Украины не фандоринского времени, а семнадцатого столетия. Может, и напишу что-нибудь. Но тогда придется исследовать локации. Один раз я это уже делал – для романа «Аристономия» объездил окрестности Львова.
Ю.М. Имеют ли положительные перспективы (пост) индустриальные промышленные города? Как их преобразить, так чтобы не пострадала ни экономика, ни индустрия, но людям стало комфортно жить и дышать в них? Как Вы вообще относитесь к мегаполисам? Это неизбежно? Ваше видение мегаполисов пессимистично, есть ли лучик света?
Б.А. Про мегаполисы я уже говорил, я их люблю. А что касается индустриальных городов, то и производства вполне могут быть красивыми, экологичными, человечными, даже веселыми. Для этого просто нужно потратить энное количество денег и креативности.
Ю.М. Наш легендарный журнал иностранной литературы «Всесвіт», который был основан в 1925 году, переживает не лучшие времена. Ваша родная «Иностранка» тоже – имеет тираж плюс-минус 2 500 экземпляров. Это на 140-миллионную Россию и многомиллионные русскоговорящие страны-сателлиты. «Всесвіт» с его тиражом плюс-минус 1300 экземпляров на 42-миллионную Украину без соседнихстран. Кстати, пропорция в лучшую сторону для нашего журнала. Все равно это мало, слишком мало! Финансовый вопрос – это первое. Где взять деньги? Второе – главное! Неужели это реальное количество людей, готовых и желающих читать добротную иностранную литературу? Что происходит и что делать? Стоит ли вообще нашим журналам выживать? Может, лучше нырнуть в сеть с головой и прекратить барахтаться, в надежде взбить из молока масло?
Б.А. Думаю, тут есть два пути. Легкий, японский: стать частью большого издательского концерна, который использует журнал не для прибыли, а для обкатки новых имен и идей, для пиара, для престижа. И путь трудный, независимый: оставить в штате двух сотрудников, отказаться от бумажного варианта и сделать журнал центром ежедневного интернет-творчества с проведением конкурсов, литературных игр, форумов, дискуссий, популярных колонок. Прибыль получать за счет рекламы и абонирования в электронном книжном клубе-магазине. В старинном же формате ежемесячные журналы, я думаю, обречены.
Россия с ее слабыми традициями демократии и непривычкой населения к «взрослому» поведению скатилась в диктатуру. В странах восточной Европы – Венгрии, Польше, Чехии – реверс в архаику менее радикален, но тоже очень заметен. Но и Западная Европа, самый авангард цивилизации, тоже ностальгирует по вчерашнему дню, она пока не готова жить без границ. Боюсь, что британцы с их изначально «островным» сознанием здесь только первый шаг.
Ю.М. Григорий Шалвович, прошла неделя после BREXITа, как назвали выход Британии из Европейского Союза. Референдум определил, что 52% подданных Ее Величества будущее своей страны видят в независимом от ЕС политическом состоянии. Каковы причины этого события, и каковы его возможные последствия для Британии, Европы, всего существующего мироустройства и российско-британских отношений. Ваше личное отношение к выходу Британии из ЕС, станет ли лучше „простым” людям и стране?
Б.А. Это само по себе печальное событие, но оно будет иметь еще более печальные последствия для всего мира. Мне теперь кажется, что всё это звенья некоего общего процесса – и то, что произошло с Россией в 2014 году; и то, что сейчас случилось в Британии; и то, что, видимо, произойдет в ноябре в Америке, если победит Трамп; и почти неминуемый распад единой Европы. Я верю в прогресс человечества, но это движение, увы, нелинейно. После прорыва вперед обычно следует откат назад. С конца 1980-х годов мировая цивилизация стала развиваться слишком быстро, сознание людей за таким количеством новаций не поспевает. Теперь, видимо, начинается некоторое отползание назад. Очень хотел бы ошибиться, но похоже на то. Дистанция отступления, конечно, зависит от цивилизационного уровня каждой страны. Россия с ее слабыми традициями демократии и непривычкой населения к «взрослому» поведению скатилась в диктатуру. В странах восточной Европы – Венгрии, Польше, Чехии – реверс в архаику менее радикален, но тоже очень заметен. Но и Западная Европа, самый авангард цивилизации, тоже ностальгирует по вчерашнему дню, она пока не готова жить без границ. Боюсь, что британцы с их изначально «островным» сознанием здесь только первый шаг. Так что никому от «брекзита» лучше не станет – ни простым людям, ни непростым.
Ю.М. Искренне благодарю Вас за это интересное интервью и разрешение на свободное использование материалов Вашего „Живого журнала”.